Главная » 2010 » Ноябрь » 5 » КТО НУЖЕН СЕГОДНЯ ? ЧЕЛОВЕК ЗНАЮЩИЙ? НЕТ, ЧЕЛОВЕК ДУМАЮЩИЙ И ПОНИМАЮЩИЙ!
14:27
КТО НУЖЕН СЕГОДНЯ ? ЧЕЛОВЕК ЗНАЮЩИЙ? НЕТ, ЧЕЛОВЕК ДУМАЮЩИЙ И ПОНИМАЮЩИЙ!
Предлагаю ВАШЕМУ вниманию интервью моего коллеги и бывшего партнера по
совместной школе А. Казарновского, человека у которого я многому
научился и его соратника М . Рац. Прошло время, от интервью 2001 г.
газете "Вести", но вопросы интервью и ответы актуальны сегодня и на мой
взгляд останутся актуальными долго...
(Газетный вариант опубликован в "Вестях" 10.05.01)
Анатолий
Казарновский - доктор технических наук, Марк Рац - профессор, доктор
геолого-минералогических наук. Оба они члены Московского
методологического кружка (ММК), образовавшегося в начале 50-х г.г. на
философском факультете Московского университета вокруг Бориса Грушина,
Александра Зиновьева, Мераба Мамардашвили и Георгия Щедровицкого.
Методология - российская школа мысли, формировавшаяся в ММК трудами
Щедровицкого и его учеников на протяжении следующих десятилетий. Сейчас в
Москве работает Школа культурной политики, Методологический университет
и колледж, в Тольятти - Академия бизнеса и банковского дела, группы
методологов есть в Петербурге, Калининграде, Красноярске, Томске, Киеве,
Минске, Вильнюсе и т. д. Выходцы из ММК работают в Англии, Германии,
Соединенных Штатах, Израиле.
Как определяет энциклопедический
словарь, методология - это учение о структуре, логической организации,
методах и средствах деятельности. Сами методологи говорят короче: учение
о мышлении и деятельности. А Г.Щедровицкий однажды выразился так:
"Методология - это план пути, который еще никогда не был пройден". Как
же относятся методологи к проблемам образования в Израиле, которые
обсуждаются сегодня на страницах многих изданий? Об этом с ними беседует
журналист Полина Соловей.
Марк Рац. - В ходе дискуссии в прессе
прозвучало одно предложение стратегического характера, а именно было
предложено сделать Израиль мировым центром образования, сделать из
израильского образования товар, более чем конкурентноспособный, лучший в
мире. Это замечательный тезис. Но спросим себя: какие основания имеются
у нас для такой постановки вопроса, кроме того, что очень хочется?
Мировая пресса наполнена материалами о том, что реформой школы озабочены
многие страны мира.
А.Казарновский. - Важно также, что в разных
странах школьная реформа обсуждается не сама по себе, а в контексте
общественных проблем! То есть не так, как у нас: "мы хотим, чтобы из
наших детей получилось то-то и то-то" или еще непонятней: "мы хотим,
чтобы дети жили лучше нас", а иначе: "школьная реформа необходима, чтобы
разрешить такие-то проблемы - хозяйственные, политические, социальные и
т.д.". Это практический подход, связывающий школу с жизнью.
П. Соловей. - Президент Буш, например, объявил, что образование входит в число его приоритетов.
М.
Рац.- Вот именно. То же самое происходит и в европейских странах, и в
России. Спрашивается: имеет ли Израиль какие-то преимущества по
сравнению с Америкой, Германией или Россией? Зададим и другой вопрос: с
чего это вдруг развитые и даже очень развитые страны бросились
реформировать образование? Ответ напрашивается сам собой: повидимому,
существующая система образования вообще мало кого устраивает. В чем тут
фокус? Похоже, что в переходе от того, что называлось индустриальным
обществом, к постидустриальному. И этот переход от понятно чего к
непонятно чему требует другой системы образования, в том числе и
школьного.
В индустриальном обществе основную роль играли
специалисты, которые были таковыми за счет большого количества знаний,
полученных в процессе обучения. Знания заменяли им мышление: зачем
думать, если ты и без того знаешь, что и как нужно делать? Сегодня
скорость всех процессов в обществе увеличилась многократно, перемены
происходят столь быстро, что люди не успевают сориентироваться. И, что
самое главное, знания, полученные даже сравнительно недавно, никак не
помогают, когда нужно что-то делать. Знания устарели, а новых нет и
неизвестно, как действовать: нужно думать головой. Думать же мы не
приучены - ведь в нас всегда вкладывали готовые знания, не слишком
заботясь о формировании способов их получения и употребления.
Анатолий
Казарновский. - Марк точно диагностировал ситуацию: переход происходит,
но неизвестно к чему. Поэтому спекулировать на тему "как выглядит наше
будущее" не имеет смысла. А вот путь в будущее обсуждать и строить надо.
Мы видим, что знания устаревают и обесцениваются. Это беспокоит весь
цивилизованный мир, повсюду идет поиск выхода из ситуации. И тут
многое зависит от того, как она понимается. Если считать, что за
последние 50 лет она принципиально не изменилась, надо просто
интенсифицировать то, что делали: больше предметов, больше часов,
изощреннее методики, более плотная "упаковка" знаний за счет
психотехник, вместо развернутых знаний - их каталог и т.д. Это гонка за
собственной тенью, предел изнеможения уже виден. Другой путь:
распределить учение на всю жизнь. Например, сеть курсов повышения
квалификации, переквалификации и прочее. В массовом порядке ее начали
разворачивать лет 15- 20 назад. Во многих странах, например в США, эта
система возведена на уровень государственной политики в рамках так
называемого "Третьего пути”. Однако довольно быстро обнаружилась
интересная вещь, которую, кстати, можно было предвидеть: система
обходится очень дорого и экономически себя не оправдывает. Она, конечно,
дает определенные темпы развития, но затраты часто превышают
достигнутый эффект. При этом она еще и запаздывает. Поэтому она тоже не
оправдывает себя, как путь в постиндустриальное общество.
П. Соловей.- А каков же этот путь?
А.
Казарновский. - Я опускаю предложения по решению социальных вопросов и
вопросов жизнедеятельности сегодняшней школы, прозвучавшие в дискуссии.
Они, несомненно, назрели и должны быть реализованы. Но еще важнее
реформировать содержание образования. Можно подумать вот о чем. Нельзя
ли так построить базовое школьное образование, чтобы отпадала , пусть не
полностью, необходимость в постоянной переквалификации? Чтобы не нужно
было делать вид, будто увеличением "количества" образования можно
скомпенсировать его низкое изначальное качество? Если знания быстро
устаревают, то важнее не они, а умение понимать и мыслить, чтобы строить
деятельность, модифицировать ее и в ее рамках вырабатывать новые нужные
знания. Тут, кстати, видно, что меняется отношение к знаниям: это уже
не то, что лежит в сундуках культуры или таится где-то в
Голландии-Америке, стоит только руку протянуть и взять, а процесс,
который нужно проводить каждый раз, когда это требуется по ситуации
деятельности. Ситуация изменилась - надо вырабатывать новые знания...
Любопытный факт: израильский хай-тек предпочитает принимать на работу не
выпускников университетов, а выпускников колледжей. Берут с низшей
степенью, а то и без нее.
П. Соловей. - Видимо, потому, что это еще не до конца испорченный человеческий материал.
А.
Казарновский.- Возможно, руководители фирм убедились, что университет
понимания и мышления не прибавляет, а знания, там полученные, уже не
всегда применимы.
Так вот, если мы поставим главной целью
школьного образования не получение некоей суммы знаний, а развитие
понимания и мышления, нам, пожалуй, удастся решить проблему. Однако сами
по себе понимание и мышление существуют только в теории. Если же
говорить о практической стороне дела, то эти две функции человеческого
интеллекта всегда сосуществуют с тремя другими. Есть такая функция, как
мыследействие, то есть не просто действие, а действие, обеспеченное
мыслью. Ты не просто взял и переставил этот стул, а переставил для того,
чтобы... или потому что... Следующая функция - коммуникация, то есть
способность передавать людям свои мысли, свое содержание, способность
вести диалог.
М. Рац. - Последнее по порядку, но первое по
возможностям - это рефлексия, то есть способность занять критическую
позицию по отношению к собственной деятельности, к своим методам и
средствам. Рефлексия служит как бы переключателем других
интеллектуальных функций, а самое главное, что ее можно "поставить”, как
ставят голос у певца. Через рефлексию лежит путь на интеллектуальную
кухню и для самого ее владельца…
А.Казарновский. - В рефлексии я
как бы раздваиваюсь. Есть Я- содержательный, действующий и есть еще
некто - Я же, который смотрит как бы сверху и говорит: "Ты что думаешь-
это содержание? Это же черт знает что. Давай думай, и пока не
додумаешься ничего не предпринимай”.
Рефлексия - это не
изобретение методологии, ее знал еще Сократ. В средние века ее
исследованиями усиленно занимались в монастырях. 500 лет назад в Цфате
была школа Аризаля (Ицхака Лурия). Также мы многое поняли про рефлексию
благодаря методологии. И, возможно, секрет "еврейских мозгов” как раз в
том, что лучшие религиозные учителя умели задавать вопросы, на которые -
с их помощью или самостоятельно - ученики искали ответы.
П.Соловей.
- Вы ставите перед человеком сложные задачи. Не так просто задавать
самому себе трудные или неприятные вопросы и отвечать на них честно, без
лукавства, не обманывая себя.
М.Рац. - А кто говорит, что это
просто? Но этому можно научить. Для того, чтобы развивать это умение,
существуют специальные методики. Например то, что называют проблемным
обучением, правда, не всегда до конца отдавая себе отчет, с чем это
едят. Его смысл и состоит в том, что оно прежде всего развивает
рефлексию. Один учитель говорит, что дважды два четыре, а другой, что
дважды два - пять. У ученика глаза вылезают на лоб, он не знает, как с
этим жить, что ему отвечать на уроке. И вот тут он самим ходом событий
вынужден выходить в рефлексию. Начинает соображать, почему, на каком
основании один утверждает одно, а другой - совсем иное. И тогда
происходит осмысленный поворот к теме о системах счисления и т. д.
А.
Казарновский. - Я сотрудничаю с амутой , где есть Центр детского
технического творчества. В лабораторию приходит мальчик, видит всякие
интересные приборы и говорит: "Я хочу сделать такой фонарик, который
зажигался бы от звука моего голоса”. Ему говорят: "Вот детали, вот
металл, из которого можно делать корпус, тут крепеж. Делай”. Мальчик в
растерянности, он не знает, с чего начать. Но мотивация к учебе у него
уже появилась. И тут его начинают учить. Ему говорят: чтобы сделать то,
что ты хочешь, надо рассчитать схему этого прибора, а для этого нужно
знать то-то и то-то, чтобы сделать корпус, нужно знать это, а чтобы
собрать фонарик, нужно освоить технологию сборки. Его учат всему этому,
но он научится не только тому, как делать этот фонарь, а и тому, как
делать вообще. Его учат деятельности и ее рефлексии. Попутно он
осваивает необходимые физические, математические основы. .
М.
Рац. - Аналогичным образом любой школьный предмет можно использовать для
той же цели. Например, можно один день потратить на то, чтобы
рассказать детям, что такое умножение, а потом месяц знакомить их с тем,
как это умножение используется в физике, в строительстве, в торговле и
прочем, на какие места в практической деятельности оно встраивается и
каким образом. Т.е. речь не о том, чтобы вводить какие-то новые предметы
(хотя, это отдельный разговор), а о перестройке методик существующих
предметов таким образом, чтобы повышать практичность образования - на
данном предметном материале ставить интеллектуальные функции и учить
деятельности вообще.
У известного мыслителя Ролана Барта есть
книга, посвященная анализу рассказа Бальзака "Сарразин”. Рассказ
занимает 25 страниц, а буквально построчный его анализ - 250. Это
образец медленного чтения, который наводит на мысль о возможном
(параллельно с обычной школьной "литературой”) курсе медленного чтения.
Ведь не секрет, что выпускники сегодняшней школы – и не только
израильской – читать не умеют, а многие и не любят.
А.
Казарновский. - Но важна не только рефлексия, важны все функции
интеллекта в комплексе. Что толку в рефлексии, если я не умею общаться,
вести диалог, если из-за каких-то внутренних проблем не могу начать
действовать - бывает же такое, когда на человека находит какой-то
ступор.
П. Соловей. - Итак, определено, какие качества нужно
культивировать, чтобы сформировать интеллект современного человека. Если
признать, что они определены верно, возникает множество вопросов. Как
эти качества развивать? Какие уже известные способы использовать, как
искать новые? Кто должен это делать?
А. Казарновский. - Чтобы
развернуть эти идеи и довести до конкретных учебных программ и планов,
нужна новая организация. С нее надо начинать. Но нужно быть и
осторожным. Когда задумывается какое-то глобальное преобразование, то
обычно с чего начинается? Правильно: создается еще один комитет или
комиссия, то есть еще одна структура существующего образца. Порок не в
том, что еще одна, а в том, что такая же, каких в обществе
предостаточно. Поэтому создание еще одной организации подобного рода -
гроб всему делу.
П. Соловей. - И каков же выход?
А.
Казарновский. - Государство решает лишь массовые социальные задачи. Но
пока новое образование не апробировано, оно будет локальным, "штучным",
может быть, элитарным. Поэтому инициатива развертывания нового
образования должна исходить "снизу", от общественности, и потому следует
создавать структуру не чиновничьего, а общественного типа, куда пришли
бы люди определенного сорта, те самые, интеллект которых уже "заряжен”
теми пятью функциями, о которых мы говорили. Таких людей не так уж мало,
по нашему опыту, примерно три процента населения. В Израиле, я не
сомневаюсь, их найти можно.
П. Соловей. - А кто их будет искать?
А. Казарновский. - Тот, кто возьмет на себя ответственность за образование. А отвечать за что-то может лишь тот, кто понимает.
П. Соловей. - Предположим, такие отважные люди найдутся, и комитет, семинар или амута созданы. Что дальше?
А.
Казарновский. - Это может быть и одно, и второе, и третье. Кстати,
совсем неплохо выглядел бы семинар при газете "Вести”. А дальше нужно
задавать себе неприятные вопросы и искать на них ответы. Нужно
анализировать ситуацию, но не повторять, что вот, мол, нет продленного
дня, стыковки с университетами, достаточного количества компьютеров и
так далее. Все это нужно, но это затыкание дыр, и оно проблему не решит,
то есть не сделает наше образование современным. Чтобы оно таковым
стало, нужно определить его новое содержание, разработать новые
педагогические технологии и техники, испытать их на практике,
подготовить новых учителей и внедрить. Фактически изменить
образовательную доктрину. Одна из проблем, которые здесь возникают, -
это соорганизация концептуалистов с профессионалами-учителями на
переходе от идей и понятий к конкретным педагогическим методам и учебным
программам. Реальную программу работ для этого сделать можно.
П. Соловей. - Программа не на один год, и даже не одно десятилетие. Кроме того, для всего этого нужны деньги...
А
Казарновский. - Конечно, это дело не быстрое, такие вещи не делаются
сходу, об этом и мировой опыт говорит - в любом государстве система
образования самый консервативный элемент, а в нашем - особенно. Все
должно тщательно проверяться и апробироваться. И отдача наступит не
скоро. В ходе дискусси много раз говорилось, что образование - главный
ресурс выживания и развития страны. Хотя тезис изрядно затрепан, но это
не идеологическое клише - это правда. Поэтому игра стоит свеч. Я
понимаю, все это выглядит фантастично, особенно в Израиле, где не
знаешь, что произойдет через месяц.
М.Рац. - Это означает, что у
нас нет перспективы, нет долговременных программ, которые не
регламентировали бы каждый шаг к такому-то моменту времени, а задавали
бы общую линию движения общества. Так что разработка образовательной
программы создала бы полезный прецедент для других областей жизни.
А.Казарновский.
- О программах стоит поговорить отдельно, а не впопыхах, чтобы у
читателя не создалось превратного представления о них, ведь само слово
"программа" девальвировано. А что касается денег... Они есть у тех, кто
не имеет отношения к образованию, но время от времени оно их начинает
интересовать. Это, во-первых, предприниматели (не бизнесмены!), то есть
те, для кого деньги не цель, а средство решения социальных задач, люди
уровня Форда, Карнеги, Сороса - не по богатству, а по приверженности
идее развития. Во-вторых, - это политики, те, кто наверху. И если их
личные задачи вдруг совпадут с общественными интересами, тогда появятся
ресурсы у тех, кто может их использовать с наибольшей пользой для
общества. А чтобы эта стыковка произошла, нужно сформировать
общественное мнение и соответствующее лобби. Этим, в частности, должна
заняться организация, которую я упомянул.
М. Рац. - Отсюда вывод:
чтобы израильское образование стало современным, нужны совместные
действия политиков, ученых, педагогов, средств массовой информации и
многих других, т.е. очень солидной части общества. Здесь, действительно,
нужны многолетние, хорошо скоординированные и продумываемые по ходу их
развертывания действия.Для этого существует и используется в США или
Японии так называемая программная (или проблемная) организация работ. В
СССР, где она зародилась, – помните так называемый "план” ГОЭЛРО? – эта
организация позже была забыта. Она возродилась и была впервые
отрефлектирована и описана только в работах ММК уже в 1980-е г.г. Не
уверен, что такая организация дела практикуется в Израиле, хотя слово
"программа” здесь используется так же широко, как и везде в современном
мире. Что нужно сделать, чтобы она стала реальной на фоне смены
министров и даже правительств, чьи ориентиры в сфере образования нередко
оказываются противоположными?
П.Соловей. - Как видно, рефлексия
нам знакома, разговор закончился вопросом. Правда, смысл ее не только в
том, чтобы задавать вопросы, но и в том, чтобы находить ответы...
